На самом деле, мне уже неловко, что я выискивала в бедном третьем сезоне причины того, что случилось лично со мной очень давно, еще до выхода второго. Волшебство кончилось естественным образом - дело в моем собственном цикле переваривания волшебства. Шерлок - важен и любим, но целое этого мира распалось и, возможно, только это мешает мне вполне пережить барочное изобилие и барочный же гротеск нового сезона.
Остались частности - иногда прекрасные, иногда отвращающие. Но говоря о них, оказываешься в странной ситуации: зачем предъявлять свои сквики при чтении чужого фанфика? Странной еще и потому, что другая половина напоминает тебе твои собственные фанфики)) (прекрасное и отвращающее с чужим\своим никак не совпадает).
читать дальшеКаким образом эти задевающие частности связаны друг с другом? Могут ли они ужиться в одном фантазмирующем сознании? Вообще-то, ответ ясен: да могут, потому что фантазм принципиально разорван, он отзывается на все желания, но ни одного не может утолить - только воспроизводит их снова и снова). Видимо проблема в том, что фильм существует одновременно и как простая артикуляция фантазма, и как его проясняющее рассеивание.
На принципе навязчивого сна построены многие сюжетные вариации третьего сезона: сначала Шерлока бьют при Майкрофте - то есть, опосредованно бьет он сам, в его стиле тотального отчуждения, потом - Джон, в последней серии Джон начинает и его дело подхватывает Молли. Кажется, функция этого механического повторения - именно в полном изживании потаенного смысла насилия как коррелята всякой близости - потому что увенчивается все бесчувственной пародией этой тошнотворной интимности побоев - щелчками в исполнении Магнусена, возвращенными Джону.
Правда, мелькает подозрение, что создатели просто потеряли тонкость и не могут придумать никаких менее демонстративных и эгоистичных проявлений неравнодушия. Тут во мне-наивном зрителе поднимается прежний Шерлок с вопросом: вот такое истерическое отрицание чужой реальности и называется "я тебя люблю"?. Тогда не надо. Речь не о том, что "Джон бы никогда..." Очень даже когда с его-то анамнезом - но то, что должно быть драматургической проблемой, превращается в акт механического балета "естественных" саморазумеющихся реакций. Меня конечно трогает потусторонняя кротость, с которой Шерлок терпит тяжелую руку человеческой любви, но претерпеть не означает - вступить в контакт, тем более, когда вступать не с кем. В экспресс-анализе, который устраивает Джону Шерлок, "не-нормальность" и пороговое состояние Джона доведены сценаристами до формульной ясности, но он продолжает исполнять сюжетную функцию "нормального", которая под ним трещит.
Еще один сон.
"Призрак" прибегает к флирту чтобы приблизиться к Шолти, в следующей серии, в полном соответствии с Конан-Дойлом, Шерлок так же окучивает секретаршу шантажиста. Здоровая доля бредовости внесена необходимостью как-то сочетать серьезность "отношений" с их фиктивностью, которая для Шерлока важна, думаю, не только психофизиологически. Тут создатели несколько запутались - конечно легко придумать за них, как Шерлок живописал Дженнифер долгий и мучительный путь излечения асексуальности, еще не пройденный до конца, но мы и так слишком многое вынуждены додумывать за них. И да, конечно, первым это провернул Джим с Молли, и то, что пыталась сделать с Шерлоком Ирен, сводится к той же схеме. Все эти мнимости и призраки - на месте близости и вместо ее.
И в самом центре этого парада мнимостей - чудо: брак Джона с мнимой Мери, который должен был бы оказаться самой серьезной фальшивкой в этой груде - настоящий. Настоящее собирается из того же битого стекла, из которого делаются фейки. Мы сделаны из того же вещества, что наши сны. Ну да, он-таки женился на войне. Отличная находка, правда, сочувствовать ей я могу только рассудком).
Для истории с браком принципиально явление Шолти, потаенной фигуры кошмарного сна.
Шолти - двойник-заместитель и Джона, и Шерлока. Он - тот, кто занимал "место" Шерлока до Шерлока и помимо воли привел Джона к тому краху, с последствий которого для нас все и началось. Очевидно, что история Шолти - история трагической вины - одновременно история Джона, его подчиненного, тоже участвовавшего в роковом сражении. "Все еще ходишь к мозгоправам - да, время от времени".
Шолти - очень интимная фигура, другое Я Джона, Я, которое не выбралось из ямы, навсегда осталось там, где невыносимо быть и вечно созерцает то, на что невыносимо смотреть.
Шерлок - не Я, а Другой, потому-то он и спасителен.
Шерлок воскрешает Джона и вновь заставляет его претерпеть тот же крах - наделив чувством вины за мнимое самоубийство (впрочем, он заранее сделал, что мог, чтобы эту вину элиминировать - но мог он немногое).
После гибели Шерлока появляется новый спасительный другой - Мэри, но и она оказывается носительницей краха. Мы наблюдаем как Джон вновь терпит катастрофу и на этот раз приручает ее, включает в образ себя. Впрочем, сейчас ему легче - он свободен от токсического чувства вины, препятствующего самопознанию. Джон принимает Мери как свою когда-то отвергнутую и спрятанную часть. Шолти возвращался не зря. Собственно: "Мэри - не другой, Мэри - это Я" (Или точнее: "Твое прошлое - твое дело, а твое будущее - мое")
(Не будем рассуждать о том, насколько профессиональная убийца годится для этой роли - ведь она, как и Ирен для Шерлока, по большей части, призрак, проекция, хотя, в отличие от Ирен, ей удалось довоплотиться).
Символическая история трансформации Джона стягивает и деформирует всю сферу реального - не удивительно, что сюжет с шантажистом скукоживается до совершенной невнятности, не смотря на выразительность его инфернальной саморепрезентации.
Продолжение следует. Или нет.
-
-
17.01.2014 в 00:28-
-
17.01.2014 в 00:49