"где современный человек изображен довольно верно"
- не забавно ли, что верно он изображен именно в байроновских фантасмагориях и вокруг них?
Тут и до фанфиков не далеко (которые соединяют установки авторской и формульной словесности))
Я продолжила свои штудии фан-словесности и заглянула в мир Гарри Поттера .
Как известно, фандомный мир Гарри Поттера - на самом деле , мир Северуса Снейпа.
В Северусе Снейпе вы с легкостью узнаете фандомного Шерлока ( а иногда и Мориарти) - не из-за схожести психотипов (которой может и вовсе не быть), а потому они занимают одно и то же место в системе мира - место отторгнутого миром и отторгающего его лиминального существа.
Это носитель травмы, мстящий за свою травму. Досуг имея, в нем всяк узнает байронова Каина-Манфреда, Франкенштейна Мери Шелли, Овода Войнич далее везде, а литературно восходит он едва ли не к Сатане Мильтона.
Эта резиновая травма хорошо растяжима ( что и обеспечивает огромную устойчивость данной фигуры): от несчастного детства до несогласия с тем, каков мир вообще - последний случай как раз дает фигуру романтического героя, но и ему нужна какая-то базовая уязвленность не идеологического свойства.
Интересней всего то, что и показало дальнейшее развитие европейской литературы: романтический герой вовсе не исключительное и лиминальное существо - а нормативный продукт некоторого воспитательного проекта, впервые обратившийся к условиям своего производства.
Бурная активность романтического героя на самом деле компенсация начальной пассивности и является отражением открытия первичной непринадлежности себе. Сознание непринадлежности себе есть особый тип рефлексии, который можно связать с описанными Фуко техниками производства субъекта институтами (медицинскими, полицейскими, образовательными и пр.): власть учит человека владеть собой, чтобы это владение сделало его вполне подвластным. Но субъект, принявший ценность владения собой, оказывается конкурентом любой внешней институции - он хочет стать сувереном самого себя. И не может, естественно ). Человек дан себе в пользование, а не в полное обладание.
Момент насильственного становления "собой-не собой" постепенно придвигается все ближе к интимнейшему полюсу себя - и вот уже оказывается там , где первая любовь и первая власть вызывают нас из тьмы.
(И, возвращаясь к Татьяне в онегинской библиотеке - да, она узнает, что он сделан, что сделана и она сама - это не лишает свободы и даже не освобождает от любви. Персонажи узнают, откуда они взялись у автора, автор - откуда он взялся у самого себя).
Мне кажется, что брутальное кинковое фантазирование часто связано не столько собственно с индивидуально недопройденной доэдиповой стадией (хотя конечно случается и такое), сколько с отыгрыванием исходного опыта подвластности в самом радикальном виде. По сравнению с героем "нормальной" литературы персонаж фанфика, видимый нам изнутри, резко сдвинут к страдательному модусу. С ним "нечто сделано" и эту сделанность себя он, с разной степенью патетичности, и переживает.
Сравним modus vivendi ф-персонажа и героини любовного романа (самого "беспомощного" жанра массовой литературы, откровенно обслуживающего фантазмы) и станет очевидно: ее страдательный опыт жестко цензурирован: нормальность ее несчастья соответствует нормальности финального счастья.
Фанфик как непечатный жанр свободен от требования нормализации и именно это позволяет через сюжетный макабр выпустить на свет пугающую тайну не владения собой - утраты субъектности (при сохранении самосознания).
Видимо поэтому одна из самых распространенных сюжетных единиц - фантазия изнасилования и вообще телесного насилия.
Меня сделали ... Волком, преступником, жертвой - не важно. Дальше уже начинается компенсирующее и нормализирующее фантазирование.
Но и сама нормальность в фанфике устроена не так, как в официальной словесности: герой-травматик находит утоление в слиянии и других "неправильных" способах близости.
Работа травмы "чужая жестокая воля сделала меня таким" , пройдя стадию отрицания, разрешается в принятии чужой воли, может быть, не менее деспотической, но уже именно чужой, отделившейся от моей собственной природы. Собственно в этом ее жгучий эротизм.
Фантазм фанфикшена заключается в позволении делать друг с другом все что угодно и тем самым достигать близости.
Эта близость достигается именно выворачиванием начальной ситуации самооочуждения. Кто-то другой берет тебя и тем самым присваивает себе твою неспособность овладеть собой. Насилие снимает другое изначальное насилие, момент которого невозможно восстановить.
- не забавно ли, что верно он изображен именно в байроновских фантасмагориях и вокруг них?
Тут и до фанфиков не далеко (которые соединяют установки авторской и формульной словесности))
Я продолжила свои штудии фан-словесности и заглянула в мир Гарри Поттера .
Как известно, фандомный мир Гарри Поттера - на самом деле , мир Северуса Снейпа.
В Северусе Снейпе вы с легкостью узнаете фандомного Шерлока ( а иногда и Мориарти) - не из-за схожести психотипов (которой может и вовсе не быть), а потому они занимают одно и то же место в системе мира - место отторгнутого миром и отторгающего его лиминального существа.
Это носитель травмы, мстящий за свою травму. Досуг имея, в нем всяк узнает байронова Каина-Манфреда, Франкенштейна Мери Шелли, Овода Войнич далее везде, а литературно восходит он едва ли не к Сатане Мильтона.
Эта резиновая травма хорошо растяжима ( что и обеспечивает огромную устойчивость данной фигуры): от несчастного детства до несогласия с тем, каков мир вообще - последний случай как раз дает фигуру романтического героя, но и ему нужна какая-то базовая уязвленность не идеологического свойства.
Интересней всего то, что и показало дальнейшее развитие европейской литературы: романтический герой вовсе не исключительное и лиминальное существо - а нормативный продукт некоторого воспитательного проекта, впервые обратившийся к условиям своего производства.
Бурная активность романтического героя на самом деле компенсация начальной пассивности и является отражением открытия первичной непринадлежности себе. Сознание непринадлежности себе есть особый тип рефлексии, который можно связать с описанными Фуко техниками производства субъекта институтами (медицинскими, полицейскими, образовательными и пр.): власть учит человека владеть собой, чтобы это владение сделало его вполне подвластным. Но субъект, принявший ценность владения собой, оказывается конкурентом любой внешней институции - он хочет стать сувереном самого себя. И не может, естественно ). Человек дан себе в пользование, а не в полное обладание.
Момент насильственного становления "собой-не собой" постепенно придвигается все ближе к интимнейшему полюсу себя - и вот уже оказывается там , где первая любовь и первая власть вызывают нас из тьмы.
(И, возвращаясь к Татьяне в онегинской библиотеке - да, она узнает, что он сделан, что сделана и она сама - это не лишает свободы и даже не освобождает от любви. Персонажи узнают, откуда они взялись у автора, автор - откуда он взялся у самого себя).
Мне кажется, что брутальное кинковое фантазирование часто связано не столько собственно с индивидуально недопройденной доэдиповой стадией (хотя конечно случается и такое), сколько с отыгрыванием исходного опыта подвластности в самом радикальном виде. По сравнению с героем "нормальной" литературы персонаж фанфика, видимый нам изнутри, резко сдвинут к страдательному модусу. С ним "нечто сделано" и эту сделанность себя он, с разной степенью патетичности, и переживает.
Сравним modus vivendi ф-персонажа и героини любовного романа (самого "беспомощного" жанра массовой литературы, откровенно обслуживающего фантазмы) и станет очевидно: ее страдательный опыт жестко цензурирован: нормальность ее несчастья соответствует нормальности финального счастья.
Фанфик как непечатный жанр свободен от требования нормализации и именно это позволяет через сюжетный макабр выпустить на свет пугающую тайну не владения собой - утраты субъектности (при сохранении самосознания).
Видимо поэтому одна из самых распространенных сюжетных единиц - фантазия изнасилования и вообще телесного насилия.
Меня сделали ... Волком, преступником, жертвой - не важно. Дальше уже начинается компенсирующее и нормализирующее фантазирование.
Но и сама нормальность в фанфике устроена не так, как в официальной словесности: герой-травматик находит утоление в слиянии и других "неправильных" способах близости.
Работа травмы "чужая жестокая воля сделала меня таким" , пройдя стадию отрицания, разрешается в принятии чужой воли, может быть, не менее деспотической, но уже именно чужой, отделившейся от моей собственной природы. Собственно в этом ее жгучий эротизм.
Фантазм фанфикшена заключается в позволении делать друг с другом все что угодно и тем самым достигать близости.
Эта близость достигается именно выворачиванием начальной ситуации самооочуждения. Кто-то другой берет тебя и тем самым присваивает себе твою неспособность овладеть собой. Насилие снимает другое изначальное насилие, момент которого невозможно восстановить.
По большей части согласна, но сейчас не могу сообразить так сходу. что, по-моему мнению, выбивается из картины. Хотя, признаюсь, я не знакома с ГП-фандомом.
Но собственно для моих предположений это и не так важно - я описываю один из типов реализации специфического опыта - далеко не все тексты любого мира прямо работают именно с этим опытом, хотя он и кажется мне очень существенным.
Конечно, интересно было бы понять, насколько исходные свойства избранного мира влияют на порождаемые по его поводу тексты. Но кинки, например, универсальны.
мне, правда, кажется, что снейпу фандомный мир принадлежит ну максимум процентов на 60 - остальные 40 за не менее, а может, в силу возраста и периода становления у нас на глазах, более романтическим персонажем - драко малфоем.
вообще меня в свое время книжки эти поразили тем, что автор - я не знаю, сознательно или нет - сделал из главного героя орудие рока и ничего более. даже в финальной битве он ничего не делает, победа словно осуществляется сама благодаря одному его наличию в этом мире. это какая-то антиромантизация, такая фатумная экстравертность в крайней степени.
Меня сделали ... Волком
это к слову пришлось, или вы про люпина? )
очень интересный персонаж. мой любимый. тоже романтический вроде бы, да посложнее будет.
Мне кажется, фандомная роль Драко, который у Роулинг все же служебный персонаж, лежит на пересечении его места в символической схеме этого мира и действия чистой киногении. Видимо для большинства пишущих мир Поттера существует прежде всего как кинозрелище, где значимость Драко - это его красота ))
С другой стороны, схема действительно нуждается в антагонисте Поттера, занимающем симметричную позицию ( чего о Снейпе конечно сказать нельзя)
Меня сделали волком - это конечно про люпина, но не только. Это устойчивый сюжетный ход - мне встретились фики, где волком сделали Снейпа, Драко ...далее, видимо, везде ))
Как я рада, что вы любите Люпина - со мной то же самое )) и вы правы про его сложность: ведь здесь мы видим существо, которое своего волка внутри не отрицает, но и не отождествляется с ним: мучительно зависимое, но свободное одновременно.
И про Гарри: за то, как Роулинг разрешила финальную битву, я прониклась к ней большим уважением ))
Только мне кажется, это не рок, а то самое парадоксальное действие благодати.
Гарри же очень долго верит в романтическое единоборство, ищет способ победить, крестражи разные собирает)
А правда оказывается простой и страшной: никакой его битвы и его победы не будет - нужно просто пойти и умереть.
В этом и смысл - нужно перестать искать победы.
мучительно зависимое, но свободное одновременно
спасибо!!
про драко пара мыслишек.
с киногенией вы одновременно и правы, и не совсем. многое из последнего, должно быть, действительно на ней основано, я не читала. актер дает повод (хотя лично мне - нет)), книжный мне интереснее и представляю я его другим. но я очень хорошо помню, как читала в те времена, когда выходили только самые первые фильмы (а может, не вышел еще ни один), был у меня в очень ранней юности такой период. и, поверьте, драко блистал. и в отрицательном, и в положительном смысле. тем более тогда снейп был отвратительным ползучим гадом, не более того, без всей его предыстории - еще до шестой, до седьмой книги, и драко очень продуктивно выполнял свои функции в мире, который нуждался
в антагонисте Поттера, занимающем симметричную позицию
а про антагониста мне всегда было интересно вот что.
книжки все-таки детские, и если уж делать противоположность, так по всем статьям: начиная с внешности и факультета и заканчивая приверженностью добру/злу. но ведь вот что получается... все 11 лет до школы малфой жил в мире, где ему каждый день перед сном напоминали, что он самый лучший, прекрасный, чудесный, способный и т.д., а в течение романов мы наблюдаем, как эта веселая картинка не просто рушится перед его глазами - она чуть ли не переворачивается с ног на голову: знаменитый гарри поттер отказывает в дружбе, в учебе оказывается лучше грязнокровка, отец выходит каким-то перебежчиком и трусом, да и сам он, как выясняется, не то чтобы лучший кастинг на роль эдакого величайшего приспешника лорда, его правой руки. в общем, корона съехала на глаза и начала резаться острыми краями. а гарри - наоборот. даже и не помышляющий о чем-то, кроме крохотной каморки в чулане мальчик, ну и далее по тексту. и вот, вы знаете, интенсивность, направленность и конечная цель этих дорог - с небес на землю и из подземелий на землю)) - меня очень занимает. в случае с малфоем, думаю, самое интересное началось после школы. необязательно сразу, может, в результате какого-то трагического события и т.п. мне очень хочется в это верить. до того, в течение семи книг, он действительно служебен не менее большинства своих коллег по этим романам. )
а вы прочитали что-нибудь очень-очень замечательное? из фан-словесности по гп?
Возможно Драко читается совсем иначе, когда ты проходишь путь взросления вместе с ним. И Гарри, конечно тоже.
я все же очень сильно в противофазе с героями )) а вообще - замечательный опыт достался целому поколению - расти вместе с книгой, не зная ее конца, в тревоге открытого будущего.
Про киногению в данном случае было всего лишь мое предположение, потому что прочтя несколько фандомных ГП разговоров, я обнаружила, что многие даже не читали книжек, следовательно их видение этого мира держится только на визуальном излучении образа (А я как раз наоборот - смотрела только первых два фильма)
Но, в целом, вы совершенно правы относительно кино: оно как раз создает некое содержание, не подводимое под понятие, как сказал бы Кант )) то есть мы через этот медиум встречаемся с нашей чувственной способностью, до которой просто так не дотянешься.
Иногда вся сила киногении держится на какой- то почти физиологической аномалии присутствия, меняющей смысл происходящего: один из моих любимых фильмов "счастливого рождества, мистер Лоуренс" Осимы - там Дэвид Боуи взрывает изнутри написанную для его персонажа историю вины и искупления, которая отлично бы вышла у интеллигентного Джереми Айронса, например. Но все истории с Боуи - это истории про инопланетянина, в глазах которого тонет земной мир. И выходит про встречу с чудом - которую переживают другие, потому что от себя самого чудо сокрыто.
посчитала сейчас - когда читала первую книжку, была ровесницей тогдашнего гарри, точь-в-точь. ) перевод же вышел позже оригинала. никогда не думала над этим. такое странное... реалистичное...
прочтя несколько фандомных ГП разговоров, я обнаружила, что многие даже не читали книжек
вы меня шокировали, честно говоря.
а "властелин колец"? тоже, наверное, теперь так, после фильмов. потрясающе...
хотя что это я: сама как-то наткнулась на такое с "парфюмером".
не видела этого фильма, посмотрю.
вообще кино претендует на синтез и простоту восприятия, если я правильно понимаю. синтез словесности, пластических искусств, музыки - и все это в такой обложке, чтобы можно было, прикрыв глаза и ни о чем не думая, поглядывать временами, а они там себе что-то ходят и говорят. парадоксально, но встреча с
нашей чувственной способностью,
мне кажется, будет обеспечена только при вмешательстве разума - или, лучше сказать, раз-мышления. такого глубокого... немного рационального чувствования, что ли. театр все же вовлекает больше, то есть, проще, он "живее".
это очень интересно, про фанфикшн о кино и о литературе. мне кажется, в кино больше такого, знаете... обладания. не только
почти физиологической аномалии присутствия,
как вы здорово сказали, а, я не знаю... иллюзии ясности? литература по сравнению с кино, наверное, как песок сквозь пальцы сыплется. как материал для фанфиков, я имею в виду. что странно: литература-то эгоцентрична, это один человек, а кино делают сотни, и там порой сами себе противоречащие приемы сталкиваются...
Это активность как бы самой личности, а не ее рассудка.
Кино же интересно устроено: именно стандартное жанровое кино устроено откровенно рассудочным образом: его словарь и основные синтаксические комбинации известны любому зрителю и удовольствие от него - именно удовольствие от известного - от того, что машина мироздания продолжает работать на нас))
А в хорошем авторском кино начинаются как бы вспучивания этой языковой почвы и сквозь нее пробивается болотный огонь: как у Феллини, который делал фильмы целиком из макабрической материи чувственности - но это была чувственность духа