Новое рождение -7

[aascessa]

После долгого трудового запоя выкладываю продолжение эзотерических и экзотерических приключений Локи и его друзей)

Глава седьмая

— Я, кажется, спьяну сболтнул что-то не то? — хмуро говорит Тони, не отрываясь от трехмерной проекции узла.

— Пустячок, конечно, но не стоило намекать всем, что я теперь... имею влияние на Локи.

— И каково оно — быть хозяином своего главного врага? Ты не об этом полжизни мечтал?



— Не об этом. Кажется, тебе это нужнее, чем мне. Кто предлагал мне долю за то, что я заставлю Локи работать на Старк Индастриз?

— А кому предлагать? Локи официально не существует.

— Можно уже завести ему какие-нибудь документы? Но ты обьявил его своей собственностью. Очень самонадеянно.

— Собственность без документов — это головная боль, а не актив. Конечно, не в твоём случае.

— В моем случае это только и исключительно головная боль.

— Если ты и в самом деле, считаешь, что власть, тебе доставшаяся, — просто неприятность, то... может, это и к лучшему. Может быть, в твоих руках эта власть безопасна. «Может быть» — я бы не делал на это ставку... Потому такая власть открывает золотую дверцу в каменной стене. А ведёт она в бездну. И может развязать такие силы, для которых вы с Локи будете только оболочкой.

— Ты говоришь как маг. Не похоже на тебя, Тони.

— Говорю как человек, время от времени не способный справиться со своими желаниями. И как неанонимный алкоголик я это признаю.

— И что бы ты делал с такой властью?

— Если бы я был не я, а ты? Я бы помнил, что красная кнопка у меня в руках для того, чтобы не нажимать на неё. Что эта власть должна удерживать от турбуленций, а не быть их источником. Я бы вёл себя так, чтобы Локи не хотелось освободиться.

— Локи не может не хотеть освободиться.

— ...Чтобы он принял свою ограниченность так, как мы все принимаем свою...

— Ты принимаешь свою ограниченность? Шокирующая новость о Тони Старке.

— Потеряешь семь процентов капитализации за один день, тоже примешь. Кстати, что ты на меня кидаешься? Власть уже начала своё развращающее действие?

— Тебе виднее. Прости, Тони, я и правда не в себе.

— Ну, скажи себе, что это миссия. Стоишь на посту, стережёшь опасный артефакт, поддерживаешь мировое равновесие.

— Я думал, что ты лучше относишься к Локи.

— Я слишком хорошо отношусь к Локи. И поэтому я рад, что у него есть кнопка, и эта кнопка — у тебя.

— Боюсь, что я не справляюсь. Если бы я знал, как его освободить...

— А я боюсь, что твоей помощи он не попросит.


***

Тор встречает их у двери номера Локи. Они хохочут (Бальдри уже тоже умеет хохотать).

— Прогулка удалась? — спрашивает Тор.

— О, да! — Стив машет рукой, — мы даже познакомились с девушками.

— С девушками?

— По-твоему, мы совершенно безнадежны в этом отношении? — обиженно спрашивает Стив.

— Ну, если какая-нибудь девушка начнёт атаку, ты, наверно, выстоишь.

— Бальдри отняла у их мальчика совочек и стукнула его по голове. Локи был на высоте. Уже через двадцать минут они приглашали нас на ужин.

— У их мальчика?

— Их сын. Они пара, — говорит Локи.

— Понятно. Вас они приняли за такую же пару.

Это очевидный вывод, но Стив краснеет. Тем временем, Бальдри достала из кармана гусеницу и пытается пристроить ее на Тора.

— Заходи, — говорит Локи Тору, распахивая дверь, — Стив, отведёшь Бальдри к няне? Пожалуйста? Спасибо!

*


— Тор, ты не против остаться ответственным родителем на пару дней? Мне нужно слетать в Ваканду.

— В Ваканду? Ты умеешь заинтересовать.

— Хочу посмотреть на месторождения вибраниума. Вся Ваканда — в сущности, зона поражения метеоритом. Встреча с космосом изменила среду: в местных породах могут быть мутанты, которые пригодятся для моей мутирующей алхимии. Свинец и ртуть исчерпали себя.

— Ты ведь не золото собираешься делать?

— Кому нужно золото...

— Не хочешь рассказывать?

— Покажу, когда получится.

Они оба знают, что, если один скажет “рассказывай», другому придётся рассказать. Поэтому Тор этого не говорит.

—И... я поеду вместе со Стивом, — добавляет Локи.

— А он зачем? — спрашивает Тор, старательно ворочая языком. Сдавило сердце. Да что ж такое... Тор никогда не болеет.

— Какие-то дела в Ваканде.

— Неожиданно, что дела там у вас обоих.

— Бывает.

— Локи...

— Да?

— Значит, ты все-таки можешь мне лгать? Даже под заклятьем?

Локи подходит к Тору и кладёт руку ему на грудь. Тору кажется, что боль превратилась в маленький злой кулак, который колотит в ладонь Локи. Через минуту кулак неуверенно разжимается.

— Зря ты это, — говорит Локи.

— Ты не можешь не знать, зачем Стив летит с тобой в Ваканду.

— Могу, если не хочу это знать.

— Потому, что не хочешь, чтобы я это знал?

— Я думаю, что он имеет право на непрозрачность. В отличие от меня, конечно.

Тор кладёт руку на горло Локи. Такое гладкое. Такое нежное. Неужели эта плоть может быть преградой для правды, неужели что бы то ни было может быть такой преградой? Почему бы Тору не добыть ее, ведь ему ничего не нужно от этого хлипкого тела кроме правды? Она рядом. Не нужно насилия. Только задать правильный вопрос... Ничего кроме слова вопроса и слова ответа. Но Тор не может это сделать. Никто ему не мешает. Локи рассчитал правильно — Тор мешает сам себе.

Боль, которую Локи опрометчиво отпустил на волю, превращается в ярость. Тор сжимает чужое горло так, как будто сжимает своё.

Он чувствует биение жил под своей рукой. Капли холодного пота затекают в глаза, он поднимает тяжелые веки и встречает побелевшую голубизну глаз Локи. Тот смотрит без выражения, верней, с выражением, не окрашенным в тона желания или страха. Просто ждёт.

— Я мог бы тебя убить прямо сейчас, — говорит Тор, тоже лишившись способности как-то относиться к этому факту.

— Да.

— И?

— Ты можешь. Я не в силах этому помешать.

Тор отпускает ладонь. Локи начинает сползать вниз, так что Тору приходится подхватить его.

— Я же не...

— Нет... — Локи смотрит мимо него ясно-мутными, потерявшими фокус глазами.

Тор доводит его до дивана и порывается бежать за водой, но Локи вдруг хватает его за рукав.

— Шрам, — шепчет Локи

Тор задирает его чёрную футболку, увидев странно-яркую, налившуюся кровью борозду, расстёгивает джинсы. Локи прижимает его ладонь к шраму. Тор чувствует, будто змея движется под его рукой. Ему жутко.

Наконец, Локи растягивается на диване, брошенный невидимым демоном.

— Ты как? — спрашивает Тор хрипло.

— Похоже на сабспейс, — бормочет Локи.

— Это что-то космическое?

— Это когда боль освобождает от страха. Падаешь без... без чего там люди не могут падать..., но это тебя уже не заботит. Просто космос... в некотором смысле, — шёпот Локи переходит в смех.

Рука Тора упирается в натянувшуюся ткань трусов. Локи прикрывает глаза.

— Локи... Локи... — зовёт Тор почти бесшумно.

Локи кусает губы.

Тор вздрагивает и приходит в себя:

— Ты, кажется, здоров? Я пойду.

— Поезжай, куда хочешь! — кричит он уже от порога, боясь задержаться даже на секунду.

***

Тор сидит, уставясь в экран, где строятся космические маршруты.

Он не хочет. Он тысячу раз говорил: «Я не хочу». Но каждый раз, когда Локи манил его своим «хочу», он чувствовал, как какая-то отвязавшаяся часть его самого бросается к краю (Тор вдруг представляет себе, что именно Тони сказал бы о локализации этой части в организме). Он хочет овладеть собой, но перед ним всякий раз оказывается бог двусмысленностей и недомолвок. Может быть, Тор хочет владеть им больше, чем собой?

Он не понимает, почему двигался шрам — играет ли с ним Локи, или с Локи играет его заклятье, или дело вообще не в этом. И он не думает, что сможет это понять. Все, что соблазнительно лежит на обочине и шепчет «познай меня», положено там именно для того, чтобы соблазнять. Настоящие тайны потому и настоящие, что их никто не знает. Хотя он, мягко говоря, не Сократ, ему тоже остаётся только познать самого себя, пока он ещё может отличить себя от другого. Но с самопознанием у него ещё хуже, чем с тайнами. Пару настоящих тайн Тор все же видел, покров природы по случаю приподнимал. А где он сам? Иногда он путается в простейших ситуациях. Кто сегодня хотел задать вопрос? А кто препятствовал этому? Он бы хотел считать, что его совесть или хотя бы его гордость. Но почему же она не помешала сжать кулак на горле Локи? И в чем, собственно, состоит жгущий его вопрос? У Локи опять шашни со Стивом? Это точно не то, от чего Тор должен охранять землю, а уж нежные свои части Стив сбережёт сам. Почему он в бешенстве? Почему он в апатии? Почему он вообще вынужден интересоваться этой ерундой в своей голове, когда вокруг космос? Все его правила умственной гигиены взялись из бойцовских тренировок. Не гадай за противника — доверяй тому, что он делает, тогда не пропустишь резкий выпад. И только с Локи простые правила постоянно давали сбой...

Зачем-то он гуглит слово «сабспейс».

Узнав достаточно, он сперва думает, что не готов узнавать дальше и догадываться, как именно его гордый брат приобрёл такие вкусы. А потом ему в голову врезается свинцовый молот: какие вкусы, идиот! Он у тебя на цепи. Тело, которое не может избежать боли, впрыскивает себе наркотик насильственного наслаждения. Ты его насилуешь, даже когда его не трогаешь, а уж то, что было сегодня...

Выход есть, и самый простой, — уйти. Переместить себя в пространстве. Это не лучший выход — он просто сбросит с себя ответственность. Но что делать, если ответственность стала убежищем для силы, выворачивающей его изнутри, силы, которая хочет съесть то ли его, то ли Локи, то ли их обоих? Тор не знает, кого ей удастся переварить быстрее.

И какой смысл, спрашивать себя, чего он хочет, если он уже понял, что он должен делать?


***

Локи сидит, теснимый тысячей звёзд африканского неба, и смотрит на огонь. Звёзды зовут, а огню от него ничего не надо. Огонь его знает. Они знают друг друга. Потому что Локи — бог огня, хотя об этом мало кто помнит. Бог того, что сжигает. Бог того, что сгорает. Бог превращений и переходов. И самого главного перехода — в дым, что идёт к небесам.

Локи бросает мелкие осколки местной породы в огонь. Оттенки и запахи дыма сообщают ему достаточно. Те, что не высказались до конца, поедут с ним в Нью-Йорк.

— Ты нашёл что-нибудь ценное? — спрашивает Стив.

— Тут все ценно. Но пригодится немногое. А ты нашёл, что искал?

— Я, в общем, догадывался, что найду... Локи, у тебя чёрная полоса на шее.

— Ты вчера ее видел.

— А сегодня я о ней говорю.

— У меня все в порядке, Стив.

— Это у Тора все настолько в порядке? Чего он хочет от тебя?

Локи закатывает глаза. Зов звёзд все сильнее. Культ пантеры — очень понятная вещь. И привлекательная.

— Давай я спрошу так, — продолжает Стив, — Чего ты ему не даёшь?

— Спроси точнее: чего он у меня не берет? Впрочем, зачем брать то, что и так твоё...

— Не понял, но если тебе нужна помощь...

— Спасибо, дорогой, не нужна. Расскажи, как там Баки.

Стив привстает с циновки и наливает себе и Локи из фляжки. Застенчивым людям нужны порционированные ритуалы перехода.

— Я думал, что будет легче. Но время не лечит, а ползёт как гангрена по ноге. И чем дальше, тем больше нужно будет отсечь, чтобы выжить.

— Кого не лечит?

— Его. Ну да, меня тоже, но мое дело десятое. Баки не хочет жить. Баки не может жить. Баки сторожит сам себя. И если отрежет, то голову.

— А как он должен жить, по-твоему?

— Он никому не должен. Но живет так, как будто сам наложил на себя заклятье.

— Значит, кому-то должен, а расплатиться не может.

— Это, скорей, твоя проблема.

— А у него какая проблема?

— Он сделал из себя гроб для зла, которое с ним сделали.

— И которое по-прежнему с ним. Это плохое решение, но у него, похоже, нет лучшего.

— Я о том и думал. Локи, ты один можешь ему помочь. Или не можешь. Но никто другой и близко не подойдёт. Я прошу тебя, повидайся с ним. Баки я уломаю.

— Все, что я привык делать с людьми, далеко от психотерапии.

— Терапия ему не помогает. Здесь нужен тот, кто знает, что зло реально.

— Тот, кто реален как зло, хочешь ты сказать?

— Совсем не это. Но ты реален, я не могу этого не чувствовать.

— Ну, почувствовать меня легко, — Локи, смеясь, гладит Стива по колену.

Тот как-то странно напрягается. Локи поворачивает голову.

— Что ты хочешь увидеть? — неловко спрашивает Стив, — Рептильный мозг ещё не знает, что мы расстались. Вечно тормозит. Но, в конце концов, дойдет и до него.

— Конечно, — ласково подтверждает Локи

— Ты считаешь меня идиотом.

— Нет. Прекраснейшим из людей. Я, кажется, это уже говорил. Видишь, я тоже могу похвалиться постоянством.

Стив вдруг обнимает его за плечи. Звёзды стоят очень низко. Стив раздвигает губы Локи, и Локи впускает его язык.

— Я сам скажу Тору, — шепчет Стив, касаясь губами его шеи, — ты не должен быть с ним один на один...

— Нет, — вздрагивает Локи, — прости, я не могу... Вечно я сбиваю тебя с толку.

Стив отшатывается от него.

— Прости, — повторяет Локи, — Завтра поедем к Баки.

— Ты прости, — хрипло говорит Стив, — а сбиваюсь я сам.

***

— Ну вот, вы теперь знакомы. А у меня встреча с Т’Чаллой. Пока, — торопливо говорит Стив и забирается в вертолёт.

— Чем займёмся? — спрашивает Баки, — кстати, я о тебе достаточно слышал и терпеть тебя не могу.

— Хотелось бы ответить взаимностью, но нет... Не слышал о тебе ничего плохого.

— Все, что ты мог обо мне слышать — исключительно плохого свойства. За исключением сентиментальных воспоминаний Кэпа о нашем детстве. Может, мои подвиги уступают твоим — ну так я и не бог, а простой убийца.

— Допустим.

— Я не знаю, зачем Стив тебя привёл. Утешительных бесед, что я не делал того, что сделал, и что это делал не я, у меня было выше крыши. Мне они не нужны.

— Я хуже всех гожусь вести такие разговоры.

— Тогда что?

— Возможно, Стив думает, что мне это зачем-то нужно.

— Что нужно?

— Посмотреть на хорошего человека, который по случайности убил кучу людей.

— Да, именно так он и думает. Добро пожаловать в клуб. Ты тоже можешь стать хорошим человеком и обнулить свой счёт.

— А если я не хочу быть хорошим человеком? — улыбается Локи.

— В это Стив не способен поверить.

— Чем ты здесь живешь? — спрашивает Локи, оглядывая заросший сухой травой двор хижины.

— Вообще, охраняю заповедник. Мне достаточно одной руки, чтобы не оголодать, а тут ещё и вторую привесили. Клинт научил мастерить луки — все развлечение.

— Дашь попробовать?

— Пойдём в поле.

В саванне Локи натягивает сплетённый из того, что было, лук и влёт сбивает небольшую бурую птичку.

— Бесполезная смерть, — констатирует Баки, — тут мяса на один укус.

— Обидно, когда кто-то умер, даже не удовлетворив твои потребности, — усмехается Локи, берет маленькое тельце в руки и подносит ко рту.

— Съешь неощипанную?

Локи дует на этот ворох перьев; тот слетает с его рук, кувыркается в воздухе и, расправив крылья, с испуганным свистом улетает.

Баки смотрит на него с непрозрачным выражением лица:

— Удобно. И что, ты воскресил всех, кого убил ненароком?

— Нет. Не выходит.

— А что сейчас было?

— Ловкость рук с магическим компонентом. Когда я стрелял, велел стреле не убивать.

— Можно было провернуть этот трюк, когда ты явился завоевывать землю?

— Не знаю. Частично, может быть, но тогда мне в голову не приходило об этом позаботиться

— Я тебя ненавижу, — без всяких следов аффекта говорит Баки.

— За то, что я хорошо выгляжу после всего содеянного?

— За то, что у тебя был выбор, а ты его даже не заметил.

У Локи щёлкает внутри. Он разворачивается:

— Ты идёшь на задание. Ты видишь цель и мир, который тебя отделяет от этой цели. Тебе хорошо. Ты не в плену. Ты свободен. Свобода — это натянутая леска между тобой и твоей целью. Жаль, что все кончается, когда ее подсекаешь. Иди сюда. Ты сможешь идти вечно — эта цель тебя не обманет. Иди!

Верхняя губа Баки дергается, обнажая острые зубы:

— Кому ты это говоришь?

— Ты ищешь в прошлом момент, когда ты мог бы выбрать. Этого момента не было. Потому что ты был счастлив, Баки, а счастье не выбирают, оно падает как молния. Ты был счастлив омерзительным нечеловеческим способом. Ты имел жизнь со всеми преимуществами смерти. Вспомни своё счастье. Иди ко мне.

Голос Локи гремит как далекий гром и шелестит как листва на ветру. Он змеей пробегает по высохшим травам и достигает своей цели.

Баки обнажает десну совсем по собачьи и летит на Локи, выбросив вперёд стальную руку. Локи бросает себя навстречу этой руке и они оба катятся по земле, распугивая мелких тварей.

Баки очень быстрый и очень сильный, а его глаза ещё более стального цвета, чем его рука. Локи смотрит в эти глаза и шепчет:

— Я очень плохой, Баки. Я очень хорошая цель. Ты можешь меня догнать, Баки?

Он выворачивает живую руку Баки и выскальзывает. Он кружит по пыльному полю, задевая рыжий кустарник, и видит серые глаза, следующие за ним со скоростью, недоступной для смертного. Они спокойны. Есть ли там тот, кто способен потерять спокойствие, тот, кто бросился на него при слове «счастье», или его уже выкинули за борт? Локи не должен ему поддаваться, но хочет вызвать его на свет. Железная рука хватает его за волосы и вдавливает в землю. Локи ждёт, что его сейчас перевёрнут — Баки захочет взглянуть ему в глаза — но железная длань продолжает ровнять его с землей. Нечем дышать. Локи успевает подумать, что, в сущности, «хороший человек» значит до странности разные вещи и он мог не угадать...

Локи приходит в себя в хижине, крепко связанным, со страшной болью в голове, которую не сразу удаётся изгнать чисткой сознания.

— Как дела? — спрашивает он у хозяина, возящегося у печки.

— Неплохо, а у тебя?

— В общем, тоже. Только пить хочется.

— Да, здесь нужно много пить, — задумчиво говорит Баки, палкой разгребая угли, потом подкладывает внутрь клубни.

— Дай воды, пожалуйста.

Баки заканчивает своё дело, набирает в железную кружку воды, берет Локи за подбородок и аккуратно вливает воду ему в рот.

Он смотрит Локи в глаза, и, пожалуй, его глаза не стальные, а какого-то другого, трудноопределимого цвета — цвета влаги.

— Ну что, рассказывай, — Баки, садится рядом, — что ты сделал со Стивом? Как ты им управляешь?

— Никак. Или так же, как ты. Просто он считает меня смазливым и нуждающимся в помощи. Классический вариант, правда?

— Стукну.

— Уже было.

— А если убью?

— Меня убьешь не ты.

— А ты фаталист?

— Фаталист-динамщик, если хочешь.

— Назначаешь судьбе свидание и не являешься?

— Являюсь и предлагаю дружбу по интересам.

— Вместо горячего секса? Не заметил.

— Рад, что тебе было горячо.

Баки раздувает ноздри.

— Развяжешь — продолжим, — улыбается Локи.

— Ты думаешь, мне драк не хватало?

— Почему ты не в команде?

— Не хочу.

— Ты не хочешь снова испытать своё счастье. Потому что эта омерзительная вещь сильнее всех остальных. Ты веришь в ее власть над тобой.

— Ты про код активации слышал?

— Я знаю, что тебе здесь почистили мозги. Чего ты боишься?

— Они избавили меня от этих слов. Триггеров. Но слова могут быть и другими. А тот, кто подчиняется словам — на месте. Он и есть я.

— Я его только что видел. Сейчас ты способен услышать его и не подчиниться ему.

— С чего ты это взял?

— Как ты думаешь, зачем я изображал перед тобой демона-искусителя? Я не знаю твоего кода, но я погрузился сам и погрузил тебя в те придонные слои, где лежат наши заряженные ружья. Я сделал так, чтобы Баки Барнс мог шагнуть навстречу Зимнему солдату. Лучшее в тебе должно было крикнуть «фас» и худшее должно было радостно подчиниться. А вот дальше... Дальше было три возможности. Первая: Зимний солдат захватит Баки без остатка. Вторая: ты убьешь меня и вроде бы останешься Баки. И даже убедишь себя, что поступил правильно. Никто не будет знать, кто победил на самом деле... И третья возможность — самая хрупкая. Ты меня победишь, но что-то помешает тебе убить плохого, очень плохого человека, который пришёл к тебе с соблазном. Ты сам себя остановишь. Ты не сделаешь Зимнего солдата счастливым. Ты сможешь вновь отделить его от себя. И ты смог. Баки, у тебя внутри есть тот, кто способен сказать «не хочу», даже если другой страстно хочет... достичь своей цели. Не быть.

Баки сжимает переносицу и одним глотком допивает воду из кружки. Потом с силой брякает ее на стол:

— И ты пришёл со мной знакомиться, держа в уме пункты один, два и три с примечаниями? Я тебе не верю, Локи.

— Нет, конечно. Объяснение следует за видением. Я вижу, что-то торчит из земли, и тяну. А потом понимаю, что вытянул.

— Ты рисковал жизнью, чтобы дать мне сыграть с самим собой в русскую рулетку?

— Не совсем. Прости, я не был готов поставить все деньги на Баки. У меня есть кнопочка, чтобы вызвать Стива. Он недалеко.

— Но ты ей не воспользовался...

— Увлёкся.

— Ты сказал, Зимний солдат хочет не быть. Так что ж он просто не сдохнет?

— Не для этого его создавали, правда? Не быть — это значит, быть так, чтобы ничего больше не было. Он должен расчистить себе путь к небытию.

— Если он убивает, чтобы не быть, и я изо всех сил хочу, чтобы его не было, наши цели совпадают?

— Ну, если твоя цель — поскорее сдохнуть... Ты можешь умереть вместе с ним. Но у меня есть подозрение, что в тот момент, когда ты совершенно откажешься от своей жизни, он поднимет голову. Ведь путь смерти — это его путь.

— Что ты знаешь о сильных сигналах?

— Я бывал на обоих концах этой коммуникативной цепи. И отправление, и приём.

— Что ты приказывал, я знаю. А как насчёт подчинения?

— Да.

— Ты научился говорить «нет»?

— Скажем так, я проник в пункт отправления и взял его под контроль.

— А теперь давай ещё раз. Да, я не стал тебя убивать. Да, это был я. Ну и что? Как из этого следует, что, когда Зимнему солдату отдадут настоящий приказ, он не подчинится?

— Я посылал довольно сильные сигналы, чтобы добраться до Зимнего солдата. Не активировать код, а разбудить само это существо. И ты смог перехватить его.

— Я смог перехватить тебя.

— Это наказание за мои тяжкие грехи — все, что я делаю, находится далеко за пределами достоверности. Ты не согласишься меня развязать? Я кое-то покажу.

Баки хмыкает и просовывает металлическую ладонь под верёвки, впившиеся в тело Локи. Тонкое лезвие, выскочившее из ребра ладони, освобождает Локи заодно и от рубашки. Взгляд Баки упирается в шрам:

— Тебя коновал резал. Как ты жив-то остался?

— У коновала это был первый опыт...

Локи опускает глаза и вдруг обрывки верёвки на полу вспыхивают и превращаются в столбики пепла. Баки моргает.

— Подойди ко мне

Баки подходит

— Садись.

Баки начинает садиться в пустоту и падает на пол.

— Извини. Видишь, я быстро погружаю тебя в транс, ты повинуешься и садишься мимо стула. Это не трудно, потому что в тебе ничто этому не сопротивляется. Но когда я пытался воззвать к Зимнему солдату, все было иначе. Я видел его и видел тебя. Вы устремились в одну и ту же точку и столкнулись лбами. Ты выиграл.

— А если кто-нибудь надавит посильнее?

— А если кто-нибудь надавит посильнее на Стива, например? Если кто-то захватит его, как когда-то захватили тебя, и сделает ему лоботомию? Чипирует? Или просто уколет зонтиком? Кто может гарантировать себе полную независимость? Никто. Свобода не бывает доказанным и достоверным фактом. Она всегда под вопросом.

— Пока не отняли?

— Пока не отняли.

Баки трогает носком ботинка кучку пепла на полу:

— Значит, ты мог освободиться в любой момент...

— Когда я связан, отношения становятся доверительнее.

— У тебя извращённый образ доверительных отношений. И как теперь поверить, что ты не поддавался мне там, в поле?

— Не нужно доверять мне, чтобы иметь дело с собой.

— Я не хочу иметь с ним дела. Я не хочу встречать его. Знать его. Чувствовать его.

— Не пытайся его убить. Надо проводить его в страну мертвых. Там он найдёт то, что всегда искал.

— Как?

— Я не знаю. Я подумаю. Извини, у тебя не найдётся, чем наготу прикрыть? Стив не одобрит. Он все-таки немного пуританин, — улыбается Локи.

Баки лезет в пластиковый ящик и достаёт застиранную футболку:

— ...Стив пытался мне что-то про тебя рассказывать. Но так косноязычно, и все намеками, а намеки ему не даются. Он ждал, что я спрошу, а я не хотел спрашивать. Не мог представить вас вместе. А теперь, — он смотрит на Локи потяжелевшим взглядом, — наверно могу...

— Мы не вместе.

— Почему?

— Он слишком хорош для меня, а я слишком плох для него.

— Я знал, что ты не скажешь ни слова правды.

— Но я и не лгал.

— Хочешь есть?

— Хочу.

Когда Стив, измученный ожиданием, появляется в дверях, они уже пьют чай из местной травы с многообещающими свойствами и включённо наблюдают стадии транса.

***

Локи и Стив летят домой в самолете Старка, заполненном добычей Локи, которую удалось вывезти благодаря протекции Стива. К геологической коллекции Локи добавил мешочек травы от Баки.

Велики успехи космического шарлатанства, — рассеянно думает Локи, — помогаю людям выбраться из плена, а сам — в плену неизвестной этиологии. Никто не может гарантировать себе полной независимости. О да, боремся за неполную зависимость.

Локи знает, что этот плен начался задолго до того, как заклятье посадило его на цепь.

Он сделал то, что хотел. И он ошибся. Не тогда, когда самонадеянно решил, что, встав под солнце Тора, останется самим собой. Нет, он ошибся гораздо раньше — когда захотел победить это солнце, став им. Вражда связывает. Он не оставил себе собственного места в мире, когда склеился со своим ближайшим врагом и в страшной тесноте между ними хрустнул хрупкий радужный мост.

Не слишком ли много он думает о своей роли в истории, где все, в конце концов, должны умереть — и даже возрождение не является чудом? На этот раз Асгард погиб так, до этого он погибал иначе, так ли важны новации, внесённые ими в мощную драматургию этого сюжета? И все же: то, что каждый раз оставляет беспомощным по-новому, то и является новым. И эту невозможную новизну он любил даже больше Асгарда, больше всего, что можно вожделеть, в обладание чем можно верить. Он ведь не Асгарда хотел и не победы не над Тором, он хотел обойти сам закон вечного повторения — и поэтому он был так слеп, что не видел, как закон проходит сквозь него.

Но теперь он смог зацепить и разъять собственную скользкую природу, он поймал сам себя в сеть для лососей, и бьется в этой сети. Он смог создать в этом мире невиданный союз, дитя начал, уничтожающих друг друга, он снова сократил дистанцию — но теперь для рождения, а не для битвы. Он победил и он побеждён. Всякое изменение — это изменение самого действующего, и он изменился. Наверно, он может снять заклятие, но он не может отменить саму перемену.

По телу пробегает легкая судорога воспоминания... Он хочет быть свободным, но ещё он хочет, чтобы этот странный сиамский перегонный куб, двойной сосуд, в который превратились они с Тором, выдержал трансмутацию и то, что не имеет пока ни времени, ни пространства, вышло на свет...

— Прости, — вдруг говорит Стив, глубоко вдохнув, — за тот эпизод... у костра.

— Брось. Скоро ты и сам об этом не вспомнишь.

— Дело в том, что... Мне показалось... извини, это глупо звучит, учитывая историю наших отношений... мне показалось, я тебе нравлюсь.

— Тебе не показалось.

— Но?

Локи морщится:

— Знаешь, в дурных, или, по крайней мере, старомодных романах встречается оборот «принадлежать кому-то». Разумные читатели понимают, что это высокопарная метафора эротической одержимости или, наоборот, охранная грамота долга. Но есть те, кто знает, что такое «принадлежать» самым прямым образом. «Я принадлежу другому» звучит ужасно патетично, но верно описывает происходящее. И ничего романтического в этом нет.

— Значит, все же заклятие? Ты уже представляешь, как из него выбираться?

— Ищу способ. Я же не могу действовать как в случае враждебного поглощения. Нужно не навредить Тору.

— Я могу помочь?

Локи не хотел болтать на эти темы, но здесь лучше сказать, чем утаить:

— Знаешь, что хуже всего? Похоже, эта странная зависимость... она спровоцирована магическими действиями, но не совсем магическая по своей природе. Вернее, она магическая, но я сам ее такой сделал. Возможно, она не исчезнет, когда я справлюсь с заклятием.

— Локи, давай попробуем говорить на жалком человеческом языке. Я его лучше понимаю. Ты любишь Тора, да?

— Что значит «любишь»?

— Думаю, ты догадываешься. Ты по доброй воле родил ребёнка от Тора, преодолев законы природы и чуть не погибнув в процессе. То, что ты любишь его, в общем, правдоподобное объяснение твоему безумию. Странно только, что ты называешь это «хуже всего...»

— У моего безумия есть более запутанное, но более верное объяснение.

— Ты любишь его?

— Конечно люблю... Он, между прочим, мой брат. Но это другое.

— Помню я вас в период братских отношений... Ты как раз захватывал землю. Это и правда другое. То есть ты в него ещё и влюбился?

— Давай лучше поговорим о тебе и Баки.

Стив молчит и краснеет, что можно было предсказать, ничем не рискуя. Но хуже всего — если бы Локи вообще мог краснеть, он был бы красен как рак. Он чувствует себя голым — постыдная нагота, которой он никогда не ощущал, одетый собственной кожей.

На простом человеческом языке это можно описать именно так. Без кожи. Без достоинств. Без обещаний. Так вот он и стоит, взятый за горло человеком, который не хочет входить второй раз в эту неверную воду. Что у меня для него есть? Ничего. Значит, буду ничем.

Он чувствует странное тепло, надавившее на плечи, и рефлекторно дергается.

— Извини, — слышит он голос Стива, — это дружеское объятие. Не думай, что я пытаюсь тебя облапать.

— Облапывай на здоровье, — тут на Локи нападает смех, и он смеётся, пока слёзы не прекращают жечь глаза.

***

Продолжение следует